По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский
Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович
Борис Кушнер. В защиту Антонио Сальери
Часть 4: Пушкин и Сальери. Совместимы ли гений и злодейство?
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9
7. Мотивацию, столь недостающую версии «Моцарт-Сальери» мифа об отравлении, развил А.С.Пушкин. Мотив этот был вполне романтический: адская зависть обыкновенного, земного таланта к небесному Гению. Всё, что талант достигает упорным, изнуряющим трудом, Гений превосходит легко, мгновенно, как бы играючи. У таланта развивается жгучая обида перед такой несправедливостью, об Источнике которой даже и подумать страшно. Перед этой тайной Завистью, именно Завистью с большой буквы, ибо она уже обособляется в самостоятельное мировое Начало, все земные успехи таланта бледнеют, превращаются в ничто. Свою идею Пушкин великолепно реализовал в маленькой трагедии «Моцарт и Сальери», которая персонально для меня является лучшим произведением русского поэта. Сочинение это обладает всеми атрибутами истинного произведения искусства: ясностью, гармоничностью, глубиной, поразительной лаконичностью. Я говорю всё это со спокойной душой, поскольку отнюдь не разделяю религиозно-истерического культа Пушкина, распространённого в русскоязычной культуре.
Конечно, наряду с пушкинской идеей представляется интересной и идея противоположная: зависть небесного Гения к земному таланту, уверенно и твёрдо по земле шагающему. Гений сознаёт своё неизмеримое творческое превосходство, и тем более немыслимо, невозможно, несправедливо, что и слава, и почести, и блага достаются другому. А ведь небесный Гений всё же реализуется в человеческой физической оболочке — в свободное от гениальности время ему свойственны все человеческие желания и часто даже в форме, далеко превосходящей обычные. Идея эта заслуживает художественной разработки, но я надеюсь, что если кто-то и возьмётся за неё, то уже не тревожа тени усопших.
Об истории создания «Моцарта и Сальери», как ни странно, почти ничего неизвестно. Ни черновики, ни беловая рукопись трагедии, насколько мне известно, не сохранились. Первые упоминания об этой пьесе или, скорее, о её замысле относятся к 1826 году (всего лишь год, как Сальери умер!), но сочинена она была в Болдинскую осень 1830 года. Я не буду добавлять свой анализ к бесчисленным разборам этого произведения, мне, скорее, хочется остановиться на морально-этических проблемах, возникающих вокруг него и особенно уместных здесь в силу направления моей статьи.
С проблемами этими у меня связана персональная история. Вопрос о том «да правда ли всё это?!» возник у меня при первом же чтении трагедии Пушкина, в ранние школьные годы. Тогда ответ мог быть только один. Все вокруг — учителя, взрослые, книги, газеты, экраны говорили о Пушкине, как о непогрешимом, сияющем Гении, самом-самом. Гений этот был, естественно, затравлен тёмными силами. Ну совсем как Моцарт, отравленный Сальери! Конечно, Пушкин знал, о чём писал, не мог он обвинить невинного человека.
