По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский

Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович

Борис Кушнер. В защиту Антонио Сальери

Часть 4: Пушкин и Сальери. Совместимы ли гений и злодейство? (продолжение)

Интригующим местом книги Бэлзы является его утверждение о существовании официальной записи предсмертной исповеди Сальери, в которой последний признаётся в отравлении Моцарта (сс.59-60). Бэлза утверждает, что такую запись обнаружил в одном из венских архивов известный австрийский историк музыки Гвидо Адлер (Adler, Guido, 1855-1941). По утверждению Бэлзы Адлер рассказал о находке своим коллегам и многочисленным ученикам, а также и приезжавшему тогда в Вену академику Асафьеву. Далее Бэлза утверждает, что публикации этого открытия воспротивилась «католическая реакция». На сегодняшний день вся эта информация имеет своим источником одного Игоря Бэлзу. Ни в бумагах Адлера, ни в бумагах Асафьева ничего относящегося к этому документу не обнаружено, никто из «многочисленных коллег и учеников» Адлера этот документ не упоминал (ср., например, Слонимский, Стеффорд; в журнале «Советская музыка», #7, 1963 была опубликована статья известного музыковеда Б.Штейнпресса под выразительным названием «Миф об исповеди Сальери»; к сожалению, к моменту завершения этой работы статья Штейпресса не была мне доступна). В свете всего предыдущего сообщение Бэлзы, а следовательно, и существование самого документа вызывают у меня серьёзное сомнения.

Заметим также, что Бэлза подхватывает все романтические интерпретации смерти и похорон Моцарта, а также поведения ван Свитена и Констанцы:

«Констанция всё время порывалась на кладбище. Однако ван Свитен категорически запретил пускать её туда, мотивируя это опасением за её здоровье. А тогда, когда Констанция, немного придя в себя, добралась, наконец, до кладбища, то оказалось, что сторож, который был единственным человеком, знавшим, в какую из общих могил положили гроб с телом Моцарта, умер» (с.51).

Что же, барон ван Свитен был весьма успешен, удерживая вдову от посещения кладбища. Он был способен это делать даже довольно долго после своей смерти. Хорошо известно, что Констанце понадобилось 17 лет, чтобы «немного придти в себя» и (по настоянию друзей) поехать на кладбище Св. Марка (ср. Браунберенс, Mozart in Vienna, — с.423 , Alfred Einstein, Mozart, His Character, His Work, — Oxford University Press, London, New York, Toronto, 1945, с.74). Все работники кладбища, участвовавшие в похоронах Моцарта, к этому времени действительно умерли, да и сама могила давно была перекопана.

Печально и тяжело видеть высокообразованного музыканта, профессора Московской консерватории, редактора оперы Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» (в полном собрании сочинений выдающегося русского мастера), сочиняющим и публикующим такого рода невероятный и злобный вздор.

«к оглавлению | продолжение»