По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский
Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович
«Смерть Моцарта». Главы из книги Пьеро Бускароли
«Этот единственный Моцарт» (продолжение)
Фридрих Великий говорил, что он «жаждал знаний, но не имел терпения к учению; его ум был подобен складу, на котором в беспорядке скапливались депеши, выдумки и декреты». Он издавал законы, не заботясь об устранении препятствий к их исполнению, и так же торопливо их изменял. Ему принадлежало огромное количество эдиктов и приказов, меж них множество вещей так плохо задуманных и настолько двусмысленных, что выполнение их было невозможно. За курьером, который вез приказ, почти вегда летел другой, который вез к нему поправки. Все тот же великий король Пруссии, идол Йозефа, заметил, что последний сочетал в себе две крайности: настойчивость и нерешительность. Отважный в замыслах, он не умел выполнять их с достоинством. Надутый от важности, когда дело касалось его самого, и полный презрения, когда речь шла о других, он часто говорил, что без него ничто не могло происходить; анализировал самые незначительные вещи с таким пристальным вниманием, что в дальнейшем не мог уделить должного времени вещам более важным.
Суждения наблюдателей-современников обрисовывают фигуру настолько незавершенную и неуклюжую (единственную в своем роде), что знание этих сторон характера Императора представляется необходимым не только, когда речь идет о его царствовании и его политике, но и о действиях подвластной ему администрации, а также о поведении людей, которые от него зависели /.../.
И никогда биографы не принимали во внимание всех трудностей расшифровки этого властителя и его стиля правления, которые могли бы сослужить неоценимую помощь в желании понять надежды, действия и ожидания Моцарта в течение его десяти венских лет.
Начиная с
Буржуазное просветительство и масонская демагогия, таким разрушительным образом пересекшиеся в этом сложном случае: с одной стороны, жажда нереализуемым реформ, с другой — неудачи, — вызвали разрушительный политический обвал, который подстегивался несчастливым исходом отвратительной болезни — чахотки, в те времена неизлечимой.
