По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский

Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович

«Смерть Моцарта». Главы из книги Пьеро Бускароли

«Этот единственный Моцарт» (продолжение)

Йозеф II отменил пытку, но с теми, кто противился его реформам, боролся захватами и канонадами. Его стремление просветителя и рационалиста сгладить в том, что касается законов и обычаев, противоречия между наследственными феодами и имперскими территориями, привели к кровавым и упрямым репрессиям, к потере целых областей и к возмущению других. Все это продолжалось еще долго после его смерти.

В 1786-ом году Фламандский Совет поставил ему на вид, что за все пятьдесят лет правления Карла V тот не издал столько законов, сколько нынешний император за пять или шесть. В этой стране, где религия была первой силой, Йозеф запретил процессии и паломничества, уничтожил монастыри, закрыл Лувенский университет, который считал вечным оплотом веры, доверив образование светским структурам. Каунитцу, который перед лицом неизбежного сопротивления пытался склонить его к переговорам, Император ответил: «Пожар революции можно потушить, только потушив его в крови». Но когда он увидел, что фламандский народ еще горячей обратился к Богу и взялся за оружие, снова пришел к Канцлеру за советами. /.../

В письме, обращенном к войскам, он писал: «Кровь, которой будет стоить эта операция, не должна быть поставлена в счет. Я вознагражу солдат, как если бы они сражались против турок». Эти слова он написал на поле битвы, обращаясь к противоположному полюсу Империи, к тем, что уходили сражаться в наихристианнейшую Бельгию, 31 октября 1789-ого года.

В неполных сорок восемь лет, в тот момент, когда жизнь его подходила к концу, он мог созерцать крах своей балканской кампании, с трудом спасенной от окончательной неудачи, восстания в Нидерландах и Венгрии; Рейх, избранным Главой которого он был, охваченный нетерпимостью и все более склонявшийся к Берлину — столице удавшихся реформ, новой, нарождающейся модели Нации.

Современная императору историография сформировала резкие суждения, которые последующая критика, вдохновленная предвзятым прогрессизмом, позаботилась сгладить. Большая одаренность и качества, достойные любви, сочетающиеся с беспокойным характером и беспорядочной страстью к нововведениям; негибкость души, деспотический гений. Двойственность была типичной его чертой, над торжественно взятыми на себя обязательствами он смеялся и таким образом потерял любовь подданных и доверие союзников. /.../

«в начало | дальше»