По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский
Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович
«Моцарт». Евгений Медников (продожение)
... и когда она, наконец, уйдет, чистый лист нотной бумаги будет долго отсвечивать в свете свечи своим сливочным светлым светом, сволочь... Вот он, главный враг музыканта, уничтожить его, уничтожить, заполнить пустоту гроздьями нот, назло Констанце, назло Антонио, назло всем, всем, старвассерам, Фридриху Вильгельму, писателю и читателям, музыкантам и могильщикам, жадным заказчикам и торговцам обоями...
...и поползет на лист бумаги прокисшая музыка, прокисшая во время дурацкого спора о том же самом, да ни о чем, какие часто бывают в последнее время. А когда по булыжным мостовым загремят деревянно колеса телег с овощами и рыбой, Моцарт все поймет и будет рвать эти листы, испещренные нитками нотных бус, будет шататься по дому, голодный и злой — Констанция отпустила вчера всех слуг, и где теперь взять еды и вина?
Утром принесли пакет от ван Свитена, содержащий лично от него записку, письмо от его протеже и пожелтевшую боннскую газету, одна из статей в которой была очеркнута чернилами. Моцарт сразу обратил внимание на особо отмеченные строки: «Этот молодой гений заслуживает вспомоществования для заграничного путешествия. Из него выйдет, наверное, второй Моцарт, если он будет продолжать, как начал.»
Моцарту захотелось плюнуть. Все уже просто помешались на том, чтобы где-то достать второго Моцарта, а вот он, первый, живой пока, и будет жив еще три года, со всеми своими проблемами, страхами, со всею своею тоской... У входной двери звякнул колокольчик. Кого еще принесло? Наверняка Антонио.
Если уж эти сутки в жизни Моцарта столь важны, что удостоились специального о них рассказа, то как в эти сутки мог не прийти Сальери? Все уж, без Сальери теперь никуда. Порою Моцарт и сам не понимал, что происходит: вроде просто живет с Сальери в одном городе, иногда встречается в обществе, не более... А как настанет какой-то патетический жизненный момент, который явно привлечет внимание позднейших биографов и прочих бумагомарателей — так излагать свои взгляды на все что угодно приходится именно ему, Сальери. Словно б и никого других вокруг нет... Обязательно подвернется Сальери. Почему так?
Вот и сейчас Антонио с недовольным лицом дергал за веревочку, заменявшую в доме Моцарта колокольную цепочку. Веревочка, которая была прицеплена к языку колокольчика без всякой задней мысли, просто от бедности, вызывала у Сальери некоторое раздражение. Он видел в ней еще одно проявление истинного гения, живущего в этом доме. Гения, который не обращает внимания на скучные бытовые обстоятельства вроде размахрившейся веревочки на месте благопристойной, надраенной до приличествующего ей блеска медной цепочки. Раздражение Сальери невольно перекинулось и на собственные башмаки с медными пряжками, блестевшими, как колокольчик у входной двери. Впрочем, у Моцарта-то и колокольчик не блестел, а покрыт был грязно-зеленой патиной, что еще раз невольно говорило о душе хозяина, чуждой всего земного и парящей в Высоком Мире Истинных Ценностей.
