По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский
Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович
Д.Вейс. «Убийство Моцарта». 32. В те времена
Алоизия во многом подтвердила подозрения Джэсона, и все же в цепи доказательств по-прежнему недоставало многих важных звеньев. Он долго обдумывал рассказ Алоизии и взвешивал, чему можно верить, а чему нельзя. За обедом он сидел с отсутствующим видом, обмениваясь с Деборой малозначащими замечаниями. Вошел Ганс и объявил:
— Господин Рааб сказал, что, по всем признакам, погода ухудшается, вот-вот пойдет снег, а после метели дорога до Вены станет непроезжей. Когда вы собираетесь возвращаться в Вену, господин Отис? Через неделю-две?
Джэсон резко поднял голову:
— Какое тебе до этого дело?
— Но ведь срок наших бумаг кончается в декабре? Они могут начать преследовать и меня. Или даже арестовать.
— Не беспокойся, это моя забота.
— Но, господин Отис, путешествовать по таким дорогам зимой небезопасно. Мы и до Зальцбурга-то с трудом добрались.
— Тогда бери расчет, а мы найдем себе другого кучера, — отрезал Джэсон.
Такой оборот дела испугал Ганса больше, нежели перспектива опасного зимнего пути.
— Разве я могу вас оставить, господин Отис, — забеспокоился он. — Мое дело только предупредить вас о непогоде.
Наутро Джэсон сказал Деборе:
— Мне бы хотелось еще раз поговорить с Констанцей. Но Алоизия предупреждала, что Констанца не должна знать о ее визите.
— Неужели ты думаешь, она упустит возможность досадить сестре? — рассмеялась Дебора. — Алоизия сама позаботится, чтобы Констанце стало известно о встрече. А Констанца не потерпит, чтобы за Алоизией осталось последнее слово. Вот увидишь.
Джэсон записал имена людей, с которыми ему еще предстояло встретиться: Констанца, Софи, Фредюнг, сестра Моцарта и, если они еще живы, Дейнер и Сальери.
Джэсон с Деборой начали с визита к доктору Фредюнгу, который на этот раз пришел к выводу, что причиной нездоровья господина Отиса было нервное расстройство.
— Но прежде, доктор, вы подозревали отравление.
— Это вы подозревали, господин Отис. Меня просто несколько смутили ваши симптомы. Вам нечего опасаться.
— Кругом так много разговоров об «итальянской болезни», что невольно начинаешь опасаться, — признался Джэсон.
— Я стал доктором по настоянию отца, — сказал Фредюнг. — Мой отец, хоть и не был дворянином, сумел нажить себе состояние продажей съестных припасов архиепископу. Карьера торговца меня не привлекала, я предпочел бы карьеру музыканта, но мне не улыбалось кланяться всем и каждому. Поэтому я окончил Гейдельбергский университет и стал доктором медицины. И хотя мне предлагали практику в Вене, которая и тогда являлась музыкальным и медицинским центром Европы, я предпочел остаться в Зальцбурге. Здесь покойно, здоровый климат и можно наслаждаться музыкой и другими искусствами. Правда, практики здесь мало и мои обязанности не отнимают много времени. Но я читаю, и особенно все то, что касается ядов. Ведь нередко с их помощью менялся чуть ли не весь ход истории.
— В разговоре со мной вы упомянули о мышьяке, — заметила Дебора.
— Мышьяк самый распространенный из ядов. Отравление мышьяком не редкое явление. На вкус он почти неощутим. Мышьяк продают в аптеке, и его действие может быть замедленным, либо быстрым, в зависимости от дозы. Его можно растворить в вине или подсыпать в пищу.
— А можно ли распознать отравление мышьяком?
— Это не так-то просто. Чтобы его распознать, необходим большой опыт.
— А бывают случаи, когда можно с уверенностью сказать, что давали мышьяк?
— Только после осмотра мертвого тела. Но и тут случаются ошибки. А когда нет тела, причину смерти и вовсе не разгадать.
— Значит, при отравлении мышьяком преступнику следует прежде всего избавиться от тела?
— Само собой разумеется. С тех самых пор, как скончался Моцарт, а тело его исчезло, ходят слухи, будто его отравили, возможно, с помощью водного раствора мышьяка, — сказал Фредюнг.
— Вот как! А каково ваше мнение, доктор?
— Какое тут может быть мнение! Нет тела, нет и улик.
— Доктор, опишите, пожалуйста, симптомы отравления мышьяком.
— Колики, жажда, рвота, понос, головокружение, вздутие тела.
— Некоторые из этих симптомов были и у меня? — невольно вздрогнув, спросил Джэсон.
— Лишь некоторые, не столь сильные.
— Ну, а как выглядит тело отравленного мышьяком?
— Господин Отис, вы затрагиваете опасную тему.
— Вы можете мне доверять.
— Это меня не беспокоит, я всегда могу объяснить, что давал вам врачебный совет, как уберечься от отравления. Но если у вас обнаружат какие-либо записи, то, в свете некоторых обстоятельств, их могут поставить вам в вину.
— Я постараюсь запомнить все, что вы скажете. Уж до памяти моей они не доберутся.
Фредюнг смахнул пыль со старого фолианта, открыл его и прочитал:
«Отравление мышьяком трудно распознаваемо и, тем не менее, широко распространено. Упоминание о нем можно найти в Библии, древней и новой истории и нередко даже в наши времена. В 1659 году неаполитанка по имени Тоффана изобрела водный раствор на основе мышьяка; этот раствор в умеренном количестве жены давали своим мужьям, от которых желали избавиться, и он действовал так успешно, что мужское население Неаполя катастрофически сократилось, в результате чего Тоффана была взята под стражу. Но ее средство, известное под названием „аква тоффана“, получило столь широкое распространение благодаря невозможности распознать его действие, что в восемнадцатом веке оно считалось самым популярным ядом».
— Есть ли разница между тем, как выглядит человек, скончавшийся от «аква тоффана», и от отравления чистым мышьяком? — допытывался Джэсон.
— В основном, разницы нет. У умирающего вздутый живот, застывший взгляд, ноги сначала тяжелеют, потом холодеют, немеют, теряют чувствительность, тело распухает и нередко покрывается нарывами.
— Если у Моцарта были все эти симптомы, то почему никто этим не заинтересовался?
— Эти симптомы весьма схожи с болезнью почек.
— Но разница все-таки есть?
— Симптомы почти одинаковы. И тем не менее, между почечной болезнью и отравлением чистым мышьяком, или «аква тоффана», имеется одна существенная разница. Если бы Моцарт скончался от болезни почек, он не мог бы сочинять почти на смертном одре и задолго до конца потерял бы сознание. Если же причиной был яд, то смерть наступает без потери сознания, почти внезапно. Но все, что и вам рассказал, должно остаться между нами.
— Я не нарушу обещания.
— Даже если вы его и нарушите, ничто не изменится. Поверят мне, а не вам.
— Но если вы совершенно уверены...
— Я не могу даже с уверенностью сказать, чем были больны вы. У вас прекрасный вид. Может быть, вы просто съели несвежей пищи, только и всего. Яд — вещь относительная, действующая на всех по-разному.
— Но вы все-таки согласились ответить на наши вопросы, доктор, — сказала Дебора.
— Потому что я сам часто задумывался над тем, не был ли Моцарт отравлен. Это не лишено вероятности. Но доказательства отсутствуют. Поэтому никто не может ответить определенно на ваши вопросы.
